- Вот, вот, гляди. Здесь хороша, правда?
- Правда, правда. - Я усердно кивал головой, где-то внутри понимая, что шутка зашла слишком далеко. Месяц назад ради какой-то беспечной бравады я выдал, что хочу познакомиться с какой-нибудь барышней из Москвы. На худой конец Подмосковья. Познакомлюсь, влюблюсь, и мы с ней будем встречаться. Ну и конечно я к ней перееду жить. Последнее было ключевым моментом. Пошутил и забыл. Зато друзья не забыли. Теперь я был вынужден из-за своей глупости рассматривать фотографии действительно красивой девушки.
- Вот тут хорошо получилась. И сюда гляди! – Палец торжествующе упирался в район груди Пупса. – Всё как ты хотел. - Я действительно шутил, что хочу познакомиться с блондинкой, у которой будут большие сиськи. Мне нравилось произносить это слово. Я перекатывал его во рту как леденец – сиськи. На языке оставалось приятное послевкусие.
- Да, сиськи что надо. А она с кем-нибудь встречается? – С надеждой спросил я.
- Представьте себе, нет. Свободная девушка. Блондинка, только что не комсомолка, но этот недостаток искупают другие достоинства. – На слове «Достоинства» все засмеялись. Кроме меня. Если бы я умел краснеть, то точно стал бы похож на безупречное красное знамя. Глаза бы стыдливо проржавели, как серп и молот.
- Ладно. Я вижу, что кто-то должен это сказать.
- Про сиськи? – Все снова захохотали.
- Да хватит уже. Мне на самом деле неудобно. Это была шутка.
- Какая ещё шутка? Назвался груздём, полезай. – Тут наступила театральная пауза. И я прекрасно понимал, куда мне посоветуют залезать потому, не дослушивая встал и вышел на балкон.
Балкон встретил меня летней ночной прохладой. Из открытой кухонной форточки доносились шутки про меня и женскую грудь. Ещё оттуда лился смех. Выкурив сигарету, я прислушался к разговорам на кухне. Кажется, про меня временно забыли. Можно было спокойно возвращаться. Остановившись в дверном проеме, я насторожился, ожидая очередной порции шуток о блондинках с пятым размером груди. Но нет. Друзья увлеченно обсуждали клип Мэнсона.
- А чего мы спорим? Пошли в комнату. Он же есть на компе. – Кухня опустела. Я снова остался один. Сел за кухонный стол. Заметил аккуратную стопку фотографий, ещё недавно вызывавшую приступы безудержного веселья. Тихо, словно украдкой взял и начал перебирать.
Вот три девушки на пленэре. Видны мольберты, на них разбросаны тубы с красками. За спиной у девушек можно рассмотреть родные берёзки и купола. Судя по всему это один из городов золотого кольца. Где, как ни там рисовать Россию с натуры? На следующем снимке местность опознаётся легко. Это ВДНХ. Рядом с фонтаном торчат ларьки. Когда-то существовала мифическая дружба народов. Дружбы больше нет, но фонтан остался. Здесь девушек уже больше. Вряд ли группа ходила сюда рисовать. Скорее они там осматривали достопримечательности. На следующем фото Пупса можно наконец-то рассмотреть поближе. Она стоит по центру, широко расставив ноги и вскинув руки вверх. Длинные волосы будто стекают по её телу. Да, она в одной облегающей футболке и узких джинсах. Видна шея, талия, стройные ноги, яркая улыбка. Сиськи, конечно же, тоже видны. Ещё бы они были не видны. Очередной снимок. Здесь Пупс стоит совсем близко к фотографу. Можно рассмотреть её огненные глаза, ямочки щёк и линию рта. Видна ложбинка груди, ну и всё остальное ниже тоже можно увидеть. Взгляд неизбежно упирается в предмет обсуждения, который пять минут назад вызывал у меня неловкость.
- Любуешься?
- Слушай, а ведь ей тяжело живётся. – Перебил я собеседницу.
- Почему? – По заинтересованному голосу я понял, что шутки пока временно отложены.
- Да потому что все смотрят не на неё, а на грудь.
- Наверное, да. Я об этом не думала.
- Да я тоже. Сейчас вот смотря на фотографии, поймал себя на такой мысли. Вроде рассматриваю лицо, а раз. И уже где-то ниже.
- Ну, вы мужики все одинаковые.
- Зато вы все разные. – Девушки действительно были все разными. Каждая по-своему сносила мне голову. Были капризные, настойчивые, суетливые, восторженные. Иногда все эти качества смешивались. Точно не было некрасивых и глупых. Заведующий всем уберёг меня от этого. Кто-то главный решил спрятать меня от вздорных и нелепых дам.
- Пиво кстати кончилось. Там Антон собирается в магазин. Сходишь с ним?
- Конечно. – Я знал, что кончилось не только пиво, но и лето. Через два дня мне нужно было возвращаться домой. В кармане куртки лежали билеты на поезд, меня ждал стук колёс и сентябрь. Университет не вызывал приливов энтузиазма. Пиво, женщины и друзья вызывали, а университет нет. До поступления я думал, что со мной случится что-то увлекательное и романтичное. Оказалось, нет. На лекциях и семинарах я откровенно скучал. Самое интересное в университете происходило на переменах либо после пар. Ещё мне нравилась в нашем корпусе широкая старая лестница на второй этаж. Когда-то по этим же ступеням ходили Леонид Андреев и Николай Лесков. Теперь там бегали студенты юридического факультета. Сомневаюсь, что кто-то из них читал произведения своих земляков. Нет, мои однокурсники не были тупицами. Просто они были другими. Современными. Их интересовала не пыль библиотек, а вместительные машины, дорогие телефоны и роскошная жизнь. Всё то, к чему я равнодушен до сих пор.
К дню рождения мы начали готовиться заранее. Примерно за сутки. Резали мелко салаты, покупали что-то вкусное и алкогольное. Ещё помню одутловатую трёхлитровую банку с виноградным соком. Им я планировал запивать водку. Вокруг была жуткая поздняя осень. Такой осенью хочется валяться в лужах. Всё равно уже не испачкаешься, ведь грязь сковали морозы.
Друзья снимали квартиру в каком-то фантастическом месте. Что бы попасть к ним в гости надо было доехать до станции с экзотическим названием – «Электроугли», а потом пересесть на маршрутку и ехать ещё минут двадцать. Выходишь и видишь с одной стороны поле. А с другой - грубые полинявшие пятиэтажки. Ещё там была помойка, где дети постоянно жгли мусор и магазин с сомнительным графиком работы и скудным ассортиментом. Всё это вместе громко называлось «Совхоз имени 50-летия Октября».
Позади меня осталась ночь в поезде, которую я полностью скоротал в вагоне-ресторане, потом мелькнули - метро, пригородная электричка и скверный автобус. В автобусе сидели люди с лицами, напоминающими застиранное бельё. Очень хорошо помню небо, которое я увидел, выйдя из автобуса. Низкое, неподъёмное и напоминающее расплавленный свинец. По нему лениво ползли тяжёлые железобетонные тучи.
- Нормальное Подмосковье. Мамка думает, что я сейчас на Красной площади, наверное. Либо в монастыре каком-нибудь.
- Я предупреждала, что тут своеобразно.
- Да не. Мне нравится. – Я не врал. Мне действительно нравилось. Как только я увидел детей, активно роющихся в мусорных баках, так сразу внутри разлился уют. Ещё я понял, что это всё не навсегда. Это всё временно как молодость. И для меня и для друзей. - А сегодня ж пятница. Чего это дети не в школе?
- Каникулы, наверное. – Пожала плечами моя спутница и будущая именинница.
- Да, точно. Уже забывать стал. А много народу-то будет завтра?
- Да нет, наверное. – И тут, словно что-то одновременно щёлкнуло в наших головах. Я только и успел промямлить – Только не начинай!
- Да, да. Пупс тоже будет.
- Не надо. Эта шутка себя изжила. – Шутка и вправду давно была уже не оригинальной. Она успела состариться и не вызывала былого веселья. Старая шутка может вызывать скорее грусть, чем смех. Я сменил несколько работ, с кем-то встречался, с кем-то расставался. География Москвы и Подмосковья расширилась, но без женщин. С женщинами всё время было, как пишут сейчас в социальных сетях – всё сложно. С шутками тоже.
- Ну ладно и правда, уже не смешно. Но она всё-таки будет если что. – Пупс была не одна. Кроме неё в однокомнатную квартиру набилось ещё почти двадцать человек. День рождения планировался приличным. Он таким и был. Первые минут сорок примерно. Потом победила водка. Начались шумные разговоры, полились эмоции, споры и снова потекла водка. Поздним вечером мы ходили в магазин, я, кажется, пытался за кем-то ухаживать. Ухаживания вызывали снисходительные улыбки. Пришлось сосредоточиться на алкоголе. С ним у меня проблем не было никогда. Безотказный, покорный и надёжный старый приятель.
Вам когда-нибудь доводилось спать в однокомнатной квартире? Нет, ну конечно доводилось. Другой вопрос, сколько там было человек. Нас вот было семнадцать. Из мебели диван, надувной матрас и раскладушка. Естественно спальных мест всем не хватило. Я как джентльмен улёгся спать на полу, и всё равно было невыносимо тесно. То ли от того что за окном висело свинцовое небо, то ли от того что кончились сигареты, а ближайший магазин открывался безобразно поздно. Я долго ворочался, крутился и то рассматривал потолок, то слушал дыхание лежавшей рядом девушки. Перевернувшись в очередной раз, я посмотрел, кто лежит рядом со мной. Это была Пупс. Ей тоже не хватило спального места и она, закутавшись в какое-то покрывало спала.
Нет ничего интереснее спящей женщины. Хорошо конечно когда это твоя женщина, она раздета, закинула на тебя ногу, ну или ты на неё закинул. Час назад вас сжирала страсть, вы были мокрые и липкие. Сплетались в какие-то невозможные клубки, менялись местами, то она сверху, то ты сбоку. И вот это всё позади, вы уснули, и ты вдруг проснулся. Хорошо. Но когда рядом спит чужая и незнакомая женщина тоже неплохо.
Ресницы у Пупса чуть подрагивали, в темноте я различил полоску губ. Они слились в улыбке. Ей снилось что-то хорошее. Грудь медленно то поднималась, то опускалась. Я прислушался к её дыханию. Оно было ровным. Когда в комнате спит ещё семнадцать человек, то кажется, что все звуки сливаются в одну мелодию, но дыхание Пупса я точно различил. Почему-то понял, что от неё пахнет духами. Хотя должно было бы пахнуть чем угодно, но только не духами. Это было странно и очень откровенно. В голове мелькнула мысль, что вот именно сейчас-то и стоило бы познакомиться с этой девушкой из Подмосковья поближе. Можно было невзначай её обнять, погладить гладкую кожу и попробовать дальше сделать так, что б на нас свалился немилосердный и беспощадный грех. Не исключено, что я получил бы пощёчину. Или же она просто зашептала бы – не надо. А может быть и не зашептала бы. Этого я никогда не узнаю, потому что почувствовал, как горят мои уши и лицо покрывается стыдливой краской. О, если бы я умел краснеть, то точно смог бы освещать тёмную комнату вместо настольной лампы. Можно было бы превратиться в абажур, но отвернувшись в другую сторону, я сомкнул глаза и заставил себя заснуть.
В совхозе в тот раз я задержался дольше, чем планировал. Мне нравилось там. Я выяснил, что кроме магазина около дома есть ещё один. Там же была почта и детская площадка с железной ржавой горкой. А ещё там были лужи. В них плавало грузное небо, заиндевевшее солнце и поздняя осень. Домой почему-то не хотелось. Там ждали скучные лекции и неинтересная работа грузчиком. Единственным развлечением в университете были перекуры. Единственной радостью в магазине был приезд одного из поставщиков. Он виртуозно ругался матом и называл соки мочой. Газировка по его версии была ссаками.
- А поехали к Пупсу на день рождения?
- Блин, ну меня ж не звали.
- Да забей.
- А подарок?
- Вот сам и будешь подарком.
- Ага, из торта вылезу и спляшу.
- Да не. Я серьёзно. – За окном плыли всё те же сокрушительно чугунные облака. Пару дней назад во время очередной вечеринки в это же окно я выкинул паспорт. Выкинул случайно. Оксанка твердила, что мне надо ехать на работу и вообще у меня билеты на поезд. Порывшись в кармане куртки, я демонстративно швырнул паспорт в направлении окна. Вот не думал, что попаду в форточку, целился-то я просто в стекло. Но попал. Видимо сказались занятия баскетболом в детстве. Ситуация требовала какого-то изящного хода. Подумав, я достал сигарету и закурил. Ничего умнее в голову не пришло. Оксанка взволнованно побежала искать мои документы. Через пять минут вернулась. Через три часа уехала на поезд. Я остался. Совхоз был милее магазина с соками и водами.
- Мирское это всё. Уйду я от вас. – Почему-то вспомнились купола с фотографии. Ещё там было солнце. Раскатистое и непобедимое.
- Хорош тебе пургу гнать. Завтра и поедем. – Поехали. А как тут было не поехать? Молодость одна. Вокруг столько всего интересного. Особенно в городе, которого нет. Не, это не про тот, что в песне. Я о Железнодорожном. Раньше был, а теперь это Балашиха.
Пупс не удивилась, увидев меня. Несмотря на собственный праздник, она была в джинсах и какой-то широкой футболке. Словно пыталась скрыть от окружающих свои достоинства. Честно говоря, после ночи проведенной рядом главным её достоинством мне стали казаться глаза. Ведь их-то я ночью и не увидел. Теперь была возможность рассмотреть. На это у меня было примерно секунд десять. Потом пришлось отвлечься на водку.
Огромный стол. За ним человек двадцать. Почти все художники. Салаты, картошка, курица без костей. Помидоры. Огурцы. В прихожей упаковка с пивом. Бери и пей. Я не брал. Меня интересовала водка. Её было как всегда мало. Пришлось бегать в магазин. Я опять проявлял вежливость. Носил беспокойно звенящие пакеты. Снова пил. Потом пытался отнести на руках до станции одну из подруг Пупса. Я был пьян, руки не слушались. Подруга хохотала. То ли надо мной, то ли над ситуацией. Ещё помню, что она была меня старше лет на пять. Как мне рассказали потом, ей было приятно, что подростки обращают на неё внимание. Хотя какой я к чёрту подросток? Двадцать лет мне тогда уже точно исполнилось. А потом я сидел с каким-то мужиком у компьютера и слушал «Ласковый май». Мужик не вписывался в контингент вечерники. Вокруг были творческие люди, в основном с длинными волосами. Ну, я вот ещё был. Но мужик был точно из другого мира. С такими я и учился на юридическом факультете. Короткая стрижка под бокс. Цепь с крестом на шее. Такой цепью можно удушить. Свитер без единой зацепки. Я такой если надену, то буду чувствовать себя некомфортно. Словно в платье, а он ничего вот, носил. Молодец. Для полноты картины не хватало спортивных трико. Слава богу, их не было. Вместо этого были обычные джинсы.
Мы о чём-то упорно общались. Кажется, я даже повышал голос. Он это оценил. Такие как он любят общительных молодых людей с блеском в глазах. Главное что б блеск был не от слёз. Слёзы такие ребята не любят. Ну а потом вечеринка внезапно кончилась. Мне выпало спать на кухне. Я сдвинул три табуретки и улёгся. По бокам зияла пропасть, впереди была целая вечность. Вечность состояла из кухонь, дыма сигарет и звона стаканов. Хотя нет. Вру. Чаще всё-таки это был хруст. Пластиковые же не звенят.
Проснулся я от звуков какого-то парада. Выглянул в окно. Выявил красные флаги на домах, каких-то смурых людей на улице. Они шли колонной и несли портреты вождей революции. Из мегафонов на столбах разносились какие-то духоподъёмные песни. Там было что-то о юности и продолжении боя. На секунду я подумал, что провалился во времени. Успел даже обрадоваться. Ведь я знал, что будет дальше. Но моё внимание привлёк чей-то сотовый телефон на столе. Сотовых телефонов в прошлом не было. Ещё мне кажется, там не было головной боли. Во всяком случае, в книгах ей уделяли чертовски мало внимания.
- Мамкины революционеры маршируют? – Я поднял глаза и увидел именинницу. Она в отличие от меня была какой-то довольной и жизнерадостной. Ещё она была красивой.
- А чего они маршируют-то?
- Так праздник же. Сегодня седьмое ноября. Я родилась за день до революции.
- Ой, точно ж. Сегодня праздник.
- Ты чай будешь? Мы всё ждали, когда ты встанешь. – Чая мне не хотелось, могли бы и не ждать. Хотелось чего-то другого. Это другое мне не светило. А если и светило, то точно не с Пупсом.
- Спасибо, но нет. Пойду, умоюсь. Я кстати ничего вчера нехорошего не вытворял?
- Нет, ты что! Было весело. Спасибо, что приехал. – Почему-то Пупсу я не поверил. Чего может быть весёлого в пьянстве? А затем она доверительно наклонилась к моему уху и прошептала что-то о своём молодом человеке. Оказывается, ему было скучно весь вечер, пока он не познакомился со мной. – Спасибо тебе. А то я не знала, как это всё будет. Все же разные. Мы тут люди творческие, а он немного другой. – Последнее Пупс добавила почти беззвучно, словно стесняясь.
- Не за что. Всегда рад как пионер. Или готов. – Внутри заветрелся калейдоскоп. Молодой человек. Другой. А мне благодарность. Ишь ты. Бывает же такое. За окном плыли песни о тревожном сердце в груди, реяли стяги, а в голове звенела похмельная боль. Почему-то очень захотелось домой.
Остаток утра был скомканным. Мы говорили о чём-то неважном. Меня всё-таки заставили выпить чай. Кажется, я даже помогал с уборкой. А потом мы вернулись в совхоз. Впервые за две недели там было оглушительно чистое синее небо.
- Вот видишь?
- Чего?
- Упустил ты своё счастье.
- С чего бы это?
- Достоинства Даши теперь достанутся другому. – Мы рассмеялись. Ни черта я не упустил. Скорее наоборот обрёл. Счастье запрыгало солнечным зайчиком где-то внутри моей груди. А потом разлилось там же холодным пивом из магазина рядом с почтой. Впереди была, как мне тогда на секунду показалось вечная молодость.
Journal information